– И на меня?

– Хм. Нет, конечно, товарищ Сталин. На вас нет. Я неправильно выразился. У меня есть на всех, кроме вас.

– Это хорошо, товарищ Ежов. Срочно курьером перешлите мне копии материалов на этого мерзавца Берия и ваши соображения об аресте. До свидания, товарищ Ежов.

– Товарищ Холованов, нужно, не используя телефонов и других технических средств связи, срочно и тайно вызвать товарища Берия из Тбилиси в Москву.

– «Сталинский маршрут» слишком заметен. «Главспецремстрой», если нарушит графики движения, может дойти до Тбилиси и вернуться за сутки с небольшим.

– Не пойдет. Товарищ Берия – хороший товарищ, но я не намерен показывать ему свою систему ремонтных поездов. Это моя тайна, товарищ Холованов, и прошу ее хранить.

Вытянулся Холованов. Понимает, что уже столько ошибок нагородил, что пора затылок под пистолет подставлять. Но товарищу Сталину нет сейчас времени Холованова расстреливать и возможности нет. Дорог каждый человек.

– Сделаем так, товарищ Холованов. Вы пошлите кого-нибудь из спецкурьеров в Тбилиси, пусть он сообщит товарищу Берия лично, что надо срочно и незаметно прибыть в Москву.

– Жар-птица.

– Нет, товарищ Холованов. Опять нет. Для Жар-птицы у меня более важное задание.

– У нас в монастыре достаточно спецкурьеров, товарищ Сталин.

– Вот и пошлите одного. Незаметно. Переоденьте. Пусть кем-нибудь прикинется. А сами вы, товарищ Холованов, забирайте свою команду и отправляйтесь в Америку. В какой бы стадии готовности ни находился «Контроль-блок», его следует забрать и доставить мне. Если «Контроль-блок» похищен…

– Этого не может быть.

– Все может быть, товарищ Холованов. Если «Контроль-блок» похищен, сообщите мне телеграммой. Текст: «Нет. Дракон». Все. Идите.

– Товарищ Стрелецкая, когда я был в ссылке в Туруханском крае, то был у меня хороший девиз: не хлюздить. Вы знаете, товарищ Стрелецкая, что означает это слово?

– Знаю, товарищ Сталин.

Остановился Сталин. Долго молча стоял, стараясь понять то, что услышал.

– Вы и это знаете, товарищ Стрелецкая. Это хорошо. – Он прошел до конца кабинета. Остановился. Постоял. Вернулся на прежнее место, остановился, раскурил трубку:

– Мы на краю. Столкнуть нас совсем легко. Системы и узлы связи в их руках, охрана важнейших объектов в их руках, «Контроль-блок» может быть в их руках. В НКВД – заговор. И все их боятся. Нам известна только вершина заговора. Мы не знаем их сил и планов. Но сила у них есть. Выступить открыто против Ежова я сейчас не могу, пока у меня нет уверенности в том, что «Контроль-блок» в моих руках или по крайней мере он нейтрализован. Мы не знаем, когда они готовятся выступить, но будем надеяться, что до окончания строительства первой очереди командного пункта в Жигулях выступить не решатся. Первая очередь должна вступить к празднику, к 7 ноября. Если это так, то у нас еще есть время. Если их не арестовывать и не стрелять, они захватят власть, а если их арестовывать и стрелять, то они для самозащиты вынуждены будут захватить власть. Мы будем, товарищ Стрелецкая, продолжать их арестовывать и стрелять. У них нет выхода, и у нас нет выхода. Я вас посылаю на рискованное дело. Может, на смерть. Вы поедете к Бочарову. В какой роли вы бы хотели туда поехать?

– В обычной роли спецкурьера ЦК. Мне нужна будет официальная бумага со множеством деталей для того, чтобы не сразу была понятна цель визита. Мне только попасть на спецучасток Куйбышевского НКВД и иметь основания там находиться несколько дней.

– Бумагу я вам подготовлю. Я не ставлю вам никакой задачи. Действуйте по обстановке. И не будем хлюздить, товарищ Стрелецкая. Идите и знайте, мы устоим. Мы им шею свернем. Помните, я вас всегда выручу. Что бы ни случилось. Вы теперь мой человек. Навсегда. Я своих не оставляю в беде. Я своих спасаю. Всегда.

Он повернулся лицом к окну и тихо повторил:

– Всегда.

Ликует Америка.

Русские через полюс долетели до Америки. Один сверхмощный двигатель, длинный хищный фюзеляж, невероятного размаха крылья и трое парней несгибаемого характера.

Ликует Америка. Дождь листовок засыпает улицы. Открытый длинный «Бьюик», обвитый гирляндами цветов, торжественно плывет сквозь восторг толпы.

Это совсем не просто – перелететь через полюс. Самолет создан только для одного рекордного перелета. Никакая конструкция не выдержит снова такие невероятные нагрузки. Потому краснокрылого красавца разберут на части и пароходом вернут в Советскую Россию. Потому огромный советский грузовой корабль «Максим Горький» ждет в порту Балтимора.

Встречать длиннокрылый советский самолет прибыла советская техническая делегация, в составе которой знаменитый полярный летчик Холованов с группой профессионалов высшего класса.

Растворил дверь сталинский секретарь товарищ Поскребышев и доложил:

– Товарищ Сталин, Первый секретарь ЦК коммунистической партии Грузии товарищ Берия Лаврентий Павлович по вашему приказанию прибыл.

– Зовите. Заходи, Лаврентий, садись, дорогой. Как дела в Грузии?

– Здравствуйте, товарищ Сталин. В Грузии революционный порядок.

– Вот и я так думал, что революционный порядок в Грузии. У нас в Грузии всегда порядок. Разве я ошибаюсь? А вот товарищ Ежов говорит, что у тебя Грузия в полном беспорядке. Говорит, что сам ты преступник. Говорит, что ты разложился в морально-бытовом отношении. Говорит, что у тебя гарем в Тбилиси, и еще один – в Сухуми, и еще один маленький – в Батуми.

– Ну тот совсем маленький, товарищ Сталин.

– Говорит товарищ Ежов, что ты деньги воруешь.

– Кто же их не ворует, товарищ Сталин?

– Говорит, что людей ты убиваешь по своей прихоти. Говорит, малолетних совращаешь. Говорит, что в Кутаиси ты за школьницами охотишься вечерами. Говорит, хочешь стать маршалом и повесить себе на шею бриллиантовую звезду. Смотри, сколько доносов на тебя прислал. Тут – про твою половую распущенность и половые извращения. Тут – про воровство. Тут – про твои незаконные дворцы. Тут – все твое прошлое описано. Я эти гадости даже и читать не хочу. Забери, дорогой, себе. А вот, Лаврентий, предложение товарища Ежова. Это именно то, что он хочет с тобой сделать. Лично мне прислал. Печать НКВД и его подпись. Пишет, что расстрелять тебя мало. Как тебе это нравится?

– Значит, так, Сыроежка. Вот фотография. Это мистер Стентон. Он владелец фирмы «Фараон и сыновья», которая вербует американских инженеров для Советского Союза. Кроме того, через мистера Стентона мы заказали в Балтиморе на фирме «RVB» одну очень важную штуку. Есть подозрение, что эту штуку у него, мягко говоря, увели. С мистером Стентоном нам надо поговорить, но так, чтобы никто не дознался, что мы с ним виделись. К концу рабочего дня я всех девочек, которых с собой привез, ставлю к выходам его фирмы. Нам надо его не упустить в толпе. Кроме того, я выставлю посты у его дома. Надо мистера перехватить. Как только перехватят и поведут, я тебя на машине выброшу на его пути. Твоя задача – охмурить, сбить с панталыку и увести с пути истинного. Мы за тобой будем смотреть. Как только отведешь в сторону, мы его и прихватим. Потолковать надо. Ясно?

– Ясно. Только я по-американски говорить не умею.

– А тебе по-американски не надо говорить. Главное, чтобы ты по-русски не заговорила. Ты ему мимикой информацию передавай. И жестами. Телом, так сказать.

– Ясно. А если он будет говорить?

– А ты слушай и улыбайся.

– Ясно.

– Все. До вечера свободна. К вечеру оденешься завлекательно и мордочку подрисуешь. У тебя это получается. Иди. Ширманова ко мне.

– Товарищ Ежов, здравствуйте. Это я говорю, товарищ Сталин.

– Здравствуйте, товарищ Сталин.

– Товарищ Ежов, мы тут с товарищами посоветовались и решили, что товарища Берия мало расстрелять.